Медсестра Татьяна Валерьевна Телегина, как обычно, коротала рабочий день за стойкой больничной регистратуры. Тёплый июльский день подходил к концу, но солнце ещё не зашло. Необходимость в данный момент сидеть здесь её, по правде говоря, огорчала. Ко двору уже подступал август, и метеорологи обещали в Москве сезон дождей. Татьяна сильно рассчитывала истратить свой накопленный отпуск именно в июле и даже почти купила новый купальник. Но в последний момент возможность уйти в отпуск каким-то образом перешла этим лодырям из второго отдела. Не иначе Юлька, стерва, уже успела замутить с новым главврачом.
В целом, смена сегодня выдавалась на удивление скучной. Новых пациентов не было, а старые лежали спокойно. Неожиданно, унылую тишину разрушил дверной стук. На входе стоял человек на редкость странной наружности: внешне лет пятидесяти, низкого роста, полный, но не дотягивающий до откровенного ожирения. На лице колосилась густая борода, достававшая до основания шеи, и не менее густые пышные усы. Длинные волосы доставали до плеч. Брови были срощены, выходили сразу из бакенбардов, пересекая всё лицо без какого-либо видимого перерыва. Вся растительность имела насыщенный каштановый цвет. Особое внимание привлекали его глаза: навыкате, фиолетового цвета и с вертикальными зрачками. Одет незнакомец был в лабораторный халат, а в руке держал деревянную трость с шарообразным, переливающимся оттенками фиолетового, набалдашником.
— Наверное, жертва аномальщины, - подумала Татьяна, при этом слегка насторожившись. Кто знает, что у него на уме?
А странный человек тем временем подошёл вплотную к регистратуре.
— Здравствуйте, на что жалуетесь? - Задала Татьяна дежурный вопрос.
— Ааа… это… - проговорил он, растягивая звуки, - на одиночество, голубушка, жалуюсь, и отсутствие понимания молодого поколения.
— Эмм… вы уверены, что вам сюда? Мы здесь болезни лечим, а для вас могу порекомендовать хорошего психоаналитика.
— Тьфу, вот напридумывали гнусь всякую. Псякоаналитике, эка видана. Всё деньги у народа сосать норовят, ух хады…
— Я повторяю, уважаемый, что вы здесь делаете?
— А, так тебе это надо? Так я не по себе. Друга сердечного пришёл навестить, голубушка.
— Имя?
— Аркадий Иванович Цветков.
Беспокойство Татьяны усиливалось.
— Посещение данного пациента запрещено особым указом, - оттарабанила Татьяна с напускной холодностью.
— Вы уверены? - загадочно-хихикающим тоном переспросил незнакомец.
— Да. Абсолютно. Этот зал под видеонаблюдением. Уходите, или я вызову охрану. - Татьяна тщетно пыталась сохранить напускную холодность.
— Тьфу, и здесь эту гнусь поставили. Всёоо.. под колпак загоняют…
С этими словами посетитель залез рукой под халат и вытащил оттуда удостоверение, после чего раскрыл его. Татьяна обомлела - так и есть, "ВИК "Сыновья Афины" - класс бета".
— П-пожалуйста, что вас интересует?
— Что с ним, где он сейчас? - неизвестный резко сменил тон и стал говорить совершенно серьёзно и правильным тоном.
— Палата 22, лежит один. Доставлен сюда месяц назад, находится на особом контроле главврача. У него терминальная стадия рака желудка, метастазы по всему организму, неоперабелен. Мы его и не лечим практически - нет смысла. Он ни разу не вставал с постели и может умереть в любую минуту. Но вы должны понимать, что в таком возрасте с людьми уже не происходит чудесного излечения. Он очень стар.
Татьяна заметила как придурковатая ухмылка гостя сменяется грустным лицом. Ничего не отвечая, он прошёл дальше. Татьяна же поспешила отвлечься от ненужных ей мыслей, вернувшись к прохождению незамысловатой компьютерной игры. Она уже не заметила, как спустя минуту после короткого тихого треска в зале вышла из строя камера видеонаблюдения.
Таинственный посетитель больницы тем временем поднимался на второй этаж к искомой палате. Вот перед глазами пронеслись номера 20, 21, и вот, наконец, 22. Постояв немного перед дверью, он плавно открыл её.
Перед ним предстала обыкновенная больничная палата класса люкс. Посреди неё стояла кровать, рядом находились тумбочка и два стула. У дальней стены было закрытое окно. А на кровати лежал пациент. Болезненно худой, кожа его была облезшей и сморщенной, от некогда роскошной рыжей шевелюры осталась лишь кучка седых волос. Казалось, он спал: глаза были закрыты. Он был укрыт одеялом. Вокруг него стояло множество устройств, подключённых к нему и служивших для жизнеобеспечения. Сам он поддерживать жизнь уже не мог.
Незнакомец вошёл в комнату и осторожно закрыл дверь. Тихо сел на стул и уставился прямо на лежащего. Потревожить его он не решался. Так прошла минута, другая, третья… неожиданно молчание нарушил сам обитатель палаты. С трудом разжав глаза, он посмотрел на своего посетителя и еле двигая губами прошептал:
— Доктор… Елисеев…
— Как же давно ко мне так не обращались.
— Я… рад, что ты пришёл, - проговорил Цветков, запинаясь.
— Примчался, как только узнал, где тебя держат, - ответил ему Елисеев.
— Спасибо. А то я тут совсем один, лежу, смотрю в окно. Если можно… расскажи, как там наши? У меня мозги… кажется, уже начали подгнивать, забываю всё…
— Эхх… многое ты забыл, старина.
Произнеся эти слова, Елисеев достал из-за халата старую, ещё черно-белую фотографию. На ней были изображены пять человек: первым стоял он сам, второй - доктор Цветков, тогда ещё рыжий и молодой. Третьим был высокий, сутулый, худощавый мужчина с вытянутым лицом, козлиной бородкой и красно-коричневыми глазами. Четвёртая - низенькая полноватая девушка с растрёпанными волосами. Пятый - на редкость уродливый парень в заляпанной одежде. Он был самым молодым из всей компании.
— Помнишь, когда-то нас называли Рукавом Ориона. Вначале были пятёркой, потом рукой, а потом какой-то шутник исказил, да так и пошло. Вся база нас знала. Так мы тогда отжигали, не то что сейчас.
— Гена Козлов, - показал Елисеев пальцем на третьего, - погиб на задании. В козлиной шкурке словил пулю прямо в голову. Так мы его и хоронили в зверином гробу.
Марьяша Август, - показал Елисеев пальцем на четвёртую, - она со мной сейчас. Когда из опалы вышел, выбил её из объектов.
— А ты, - перебил его Цветков, - ты смог вылечить её?
— Увы, никак. Мы разработали для её разума анимитативку - теперь она может даже работать, но личность к ней так и не вернулась.
— Как… жаль. Бедняжка. Ну а с тем что?
— Евгеша Отважный, - показал Елисеев пальцем на пятого, - ох… когда у нас форумы появились, он на одном из них трансляцию запустил, а потом в петлю залез и повесился. Видать, не выдержал своего проклятья. Он в интернетах теперь звезда. Статьи про него пишут, на иконы подрисовывают.
— Понятно всё. Ну а сам-то ты как поживаешь?
— Всё у меня хорошо. Я теперь своей опергруппой командую. "Идущие в сети" называются. С киберпреступлениями боремся и аномалии в интернетах отлавливаем. Иногда по спецзаданиям на природу выбираюсь, расследую, когда эти придурки в отделах не справляются. Нас четверо там: я, Марьяна и ещё двое новых. Первый после смерти в сети остался, его сначала в объекты определили, а потом в сотрудники перевели. Второй просто талантливый очень. Я его прямо из казематов забрал - бывший хакер. Он вроде как мой ученик - обучаю, знания передаю ему.
— Это радует. Так приятно знать, что хоть у кого-то из нас всё хорошо. Знаешь… - тут Цветков неуверенно замолчал.
— Что? - тихо спросил Елисеев.
— В последнее время я много думаю. О смерти… о тебе. Не нужно врать, я знаю, что мне осталось совсем немного. Кстати, ты как, не смог бы меня исцелить?
— Прости. Всё могу, этого не могу. Рак - вне компетенции моих сил, от них он только растёт.
— Я знаю, хе-хе. Просто надеюсь. Надежда, как известно, умирает последней, а последняя надежда вообще живёт вечно. Каждый раз, когда я думаю о смерти, я вспоминаю тебя. Ты ведь… не умираешь. Пока мы проживали десятилетия за десятилетием, ты оставался таким же, как в тот день, когда я встретил тебя впервые. Даже сейчас у тебя прибавилась лишь пара морщин. Ты родился задолго до моего рождения и ещё немало проживёшь после моей смерти. На фоне твоей жизни моя кажется такой мимолётной, как будто она никогда ничего и не значила… и становится не так жалко с ней расставаться. Не знаю почему… но меня это утешает.
Произнеся эту речь, бывший доктор Цветков окончательно лишился сил. Его глаза закатились и он вновь погрузился в сон.
— Прощай, старый друг, - вполголоса сказал Елисеев.
После этого он аккуратно приблизился к спящему Цветкову и поцеловал его в губы.
— Я любил тебя.
Два дня спустя
Елисеев сидел за своим компьютером. Сегодня у "Идущих" не было важных дел - так, отлавливали очередную анимитативную аномалию низкого уровня, рутина. Неожиданно на мониторе появилось оповещение о новом сообщении электронной почты. Мысленно ругая проклятых спамеров, он пошёл проверять почтовый ящик. Однако злополучное письмо вовсе не предлагало мгновенный заработок или увеличение члена. Это была выписка из больницы. Аркадий Иванович Цветков скончался сегодня утром. После того, как сообщение было дочитано, по густой каштановой бороде потекла слеза. Потом ещё одна. И ещё. Он мог сдержать себя, но не хотел. Он просто устал от всего этого. Елисеев заплакал.
Цветков мирно лежал на своей кровати, как и множество дней до этого. Этот день обещал оказаться ничем не отличающимся от вереницы предыдущих, но… не оказался. Он почуствовал что-то необычное в своём теле. У него остановилось сердце. Всю жизнь казалось чем-то страшным, а теперь… никак. Цветков слишком ослабел, чтобы чувствовать страх. Через несколько секунд процесс продолжился: его лёгкие перестали дышать, живот скрутило, тело переставало ощущаться, в глазах потемнело, мозг отключался нейрон за нейроном. Никакой боли - просто констатация факта. Резкий писк аппаратуры, бегающие силуэты - это последнее что он видел и слышал в жизни. Вскоре всё вокруг превратилось в яркий свет. Цветков проваливался в него, сознание отдалялось всё дальше и дальше от умирающего тела.
Всё закончилось так же быстро, как и началось. Цветков всё ещё лежал на своей больничной кровати. Не понимая происходящего, он принялся осматриваться. Всё вокруг, кроме него самого, выглядело бесцветным набором контуров и силуэтов. Увидев стоящий на тумбочке стакан, он потянулся к нему и… встал. Неожиданно для самого себя он обнаружил, что спокойно стоит. Более того, всё тело вновь спокойно слушается его, от болезни не осталось и следа. Хотя, тело ли? Обернувшись, он увидел самого себя, всё ещё лежавшего на кровати. Силуэты, суетившиеся вокруг него, были врачами. Так и есть - он попросту умер.
Внезапно рядом с ним появились двое людей. Они были такими же видимыми, как и он сам. Присмотревшись, он обомлел - перед ним стояли никто иные, как Геннадий Геннадиевич Козлов и Евгений Отважный. Более того, на них не осталось и следа от былого возраста, в котором он помнил их в последний раз. Да, оказалось, что он спокойно помнил свою жизнь, былая деменция его полностью покинула. Они вновь были такими же, как на той фотографии - молодыми и полными сил.
— Здрась, - сказал Козлов.
— Ребята, вы ли это? Как же вы сюда попали? - радостно проговорил Цветков.
— М-мы это… за т-тобой пришли. Мы твои психопомпы, - Отважный, как и при жизни, заикался и мямлил.
— Собирайся, - продолжал говорить Козлов, - там тебя уже все заждались.
Цветков взял помолодевших товарищей за руки. Тут он заметил, что и сам молодеет. Морщины разглаживались, волосы вновь приобретали густоту и цвет. Зелёные глаза избавились от прежней мутноты. Вот ему уже 60, 50, 40… он вновь становился таким, каким всегда себя помнил. Недолго думая, все трое прошли сквозь стену, уходя прочь от ставшего чужим материального мира.
